Дверь открылась с ужасным скрежетом, но, как ни странно, не отвалилась. Имхотеп удивился такому повороту событий, такой древней, в прямом смысле этого слова, двери он не видел давно. Может привык уже к "нормальной" жизни... Он холодно поблагодарил такого же древнего вида мужчину, который исполнял роль проводника, и резко захлопнул дверь. Еще раз удивившись, что она не отвалилась, Рузезвальд прошел к окну комнаты. Через замызганное стекло виднелись тускло горящие окна домов, черные от грязи улицы, а чуть дальше - бесконечная белизна, припудренная ночью. Начал медленно падать снег. Через щели, да и трещины, с тоненьким гулом прорывался ветерок, мигом превращавшийся в сквозняк. Некромаг обернулся и не без удивления отметил что-то не древнее и не убогое в этой комнате - кровать. Она была просто старой, но со внушающим доверие одеялом.
Примерно через пять минут появился тот мужчина и принес белье и лампу. Только когда этот не вызывающий доверия субъект скрылся за дверью, Рузезвальд скинул дорожную мантию. Через минут пятнадцать простого стояния и чего-то обдумывания, взгляд нашел камин. Находиться в комнате с превосходной естественной вентиляцией и только с одной лампой, было зябко.
Спать не хотелось совсем, хоть и было уже около трех часов ночи. Имхотеп сел в откровенно страшное кресло напротив камина и со сосредоточенным лицом стал наблюдать за огнем. Почему-то именно сейчас вспоминалось детство, отрывками, урывками и совсем не счастливые его моменты. Огонь и камин ассоциировались у него с отцом. Именно в его кабинете стоял огромный камин с двумя стволами и обвившими их гарпиями. Имхотеп до сих пор помнит каждую часть этих гарпий, он когда-то считал их волшебными...

...огромная парадная, тепло, но мне обидно. Только что Остин обозвал меня и отнял куклу. Глупый задира, я ведь знаю, что не только девчонки играют в куклы! Вот скоро придет папа и накажет его! Медленно и бесшумно отъезжают парадные двери и на пороге появляется отец, самодовольный, с какой-то женщиной. Глаза мальчика на мгновение встречаются с глазами отца, но тот не подходит. Он, наоборот, приобняв даму, уводит ее в кабинет, а она так визгливо смеется... Я не буду к нему подходить, он должен сам подойти!

... Большой зал, ковры убраны, стол отодвинут в стене. В камине пляшет огонь. Отец сидит на стуле. Имхотеп, с рапирой в руке уходит от очередной атаки Остина. Он жутко устал, ноги почти не слушаются, левая рука онемела - а Карл все еще не прекращает поединок. Остин с самодовольством и громкими криками провоцирует на атаку. А Имхотеп все боится причинить ему боль... Еще момент, что-то вспыхнуло в окне, и он уже на полу... Разъяренное лицо отца и всего лишь слово, брошенное как приговор "Бездарность!"

... кабинет, камин с гарпиями. Карл за своим столом - бледный и замученный. Только что умерла мать... Тишина... Как же сейчас он ненавидел своего отца, ведь это все из-за него! Врывается Остин, он кричит, швыряет все, что попадается под руку, но это мало задевает Имхотепа. "Это черный день в наших жизнях, умерла любимая жена и мать... Вы должны держать себя в руках. А мне нужно закончить одно дело..." - звонким эхом пляшут слова отца в сознании "любимая", "дело"
- Кому ты врешь, ты же никогда не любил ее! Она была для тебя вещью, вешалкой - бесправной шмоткой, об которую можно вытирать ноги! Слабак... - холодно прохрипел Имхотеп, глядя прямо в глаза отца. Это был первый раз когда он не сдержался... Теперь его здесь ничего не держало...

Серое лицо отца с разъяренными глазами медленно поплыло и превратилось в сташную морду шамана, раскрашенного кровью. Имхотеп стоял на коленях у костра, а этот шаман отплясывал какое-то действо. Он совсем ничего не помнил, лишь стальную боль в висках и дикий смех.
- Ты не человек теперь вовсе, я все вижу! У тебя не сердце, а выжженная пыль! Все человеческое в тебе умерло с твоей сестрой!, - смех, который издевается и смакует каждое слово. - И ты умрешь! И она умрет! Слепой глоток ярости, пустота и в руках что-то мокрое, но теплое... Сердце... Бездыханное тело чучела рядом. Крик, женский крик... опять провал... и стеклянные глаза девушки, в которых уже нет жизни... Оглушительный грохот и визг.
Имхотеп дернулся, в руках моментально и не осознано появилась палочка. Нет никакого шамана, ни девушки, он просто уснул... А на верху топот и крики, видимо что-то разбили.

Имхотеп долго приходил в себя. Он почти никогда не видел во сне свою семью, даже когда очень хотел - никогда. А сейчас, что случилось сейчас, что вопоминания хлынули грязной пенной волной? А волна ушла и остался осадок, какой-то мусор... Примерно с минуту он сидел не шевельнувшись, просто пробовал ощущения на вкус. Порванное внутренее самообладание склеивалось довольно быстро, но не так, как всегда. Выдох, вроде отпустило. В голове еще эхом отдавались чьи-то крики, но Имхотеп уже видел происходящее. Ничего не изменилось, только камин погас и сейчас медленно умирал жар в нем. В руке оказалась палочка, он сам не понял как. Движение, доведенное до автоматизма... Забавно Рузезвальд улыбнулся собственным мыслям и встал. Было по-прежнему темно, холодный сумкак отступал лишь у окна и двери. Под последней красовалась большая щель, через которую в комнату проникал золотистый свет. Послышался топот сверху, сначала он усиливался, но потом смолк... чтобы снова появиться уже в коридоре. Это был кто-то один, явно спешащий куда-то. Имхотеп сам не знал почему, но эти шаги привлекли его внимание. Вот уже совсем близко, внутри защемило.
Негромкий стук, настойчивый, быстрый. Кто-то стоит за дверью, в щели видны перетекающие тени. Хмурый взгляд на дверь: Что от меня-то нужно? Нет никакого желания открывать и говорить с кем-либо. Хочется просто сидеть в темной тишине и вспоминать жизнь, хотя нет... просто думать. Вспоминать хочеться только хорошее, но его мало и воспоминания заезженные как старая кинопленка. Детали ушли, осталось ощущение, которое уже не приносит "хорошего".
Опять стук... Догадайтесь, что я не хочу открывать... или меня вообще нет Это от тихих ударов по дереву расплылось и начало казаться, что стучат откуда-то снизу. Рузезвальд нахмурился, пробуравил взглядом пол и неоходно сдвинулся с места. Пришлось открыть

Не расчитав силы, Имхотеп дернул дверь, которя резво отъехала, открыв мигом все пространство. Свет хлынул и быстренько изгнал сумрак, осветив каждый предмет с одной стороны. Моментально поехали длинные тени. С непривычки в глазах поплыло, яркость мерклого света коридора показалось ослепительной. Тут же по реальности замельтефили черные круги. За дверью оказался ребенок. Он был лет двенадцати, тот возраст, когда вроде уже и не маленький, но еще и не большой. Странное появление прилагалось бонусом к странному виду - непонятная повязка на глазу, черные волосы, трость в руке... Что может испытать мужчина, у которого стаж общения с детьми( а дети для него все, кому нет 15) плюс минус два дня - это был шок. Само появление маленького человека без взрослого, плевать какого, хоть уборщицы, вводило в ступор. Рузезвальд скептически оценивающим взглядом смотрел на визитера, который, однако, совсем не был смущен. Имхотеп чуть отступил, когда его бесцеремонно отодвинули тростью. Дверь скрипнула и закрылась. Сумрак, сейчас перешедший в темноту, вступил в свои владения.
- Я остаюсь у вас до утра - услышал он голос мальчика, в меру наглый и в меру самоуверенный. Реакция самого Имхотепа была самая необчная из всех предполагаемых - он улыбнулся. Темнота уже была не нужна. Короткое движение палочкой и все, что могло светиться, начало давать свет. Даже камин, потухший всем своим существом, опять начал гореть, гулко потрескивая. Мальчик стоял прямо перед ним и смотрел синим глазом.
Логика в данном случае исчезла без истерики, скромно захватив с собой банковскую карту и претензии на жилплощадь. Да и на самом деле, что привело ребенка в комнату взрослого мужчины, вид которого "добрым" можно было назвать только в переносном смысле? Мало того, что дядя был похож на вампира из фильма ужасов, он еще и вел себя странно. Бледный, болезненный вид, темные полукружия под глазами, темная одежда, хмурый, молчаливый. Черные глаза, которые почему-то всегда смотрят сквозь, но в тебя, в них нет никакого притягивающего, один холод. Желание поговорить с таким человеком умирает, еще не успев оформиться в мысль. Хотя, некоторые пытались... Он относился к этому терпимо до определенного момента. Нельзя сказать, что Имхотеп был мрачным типом, который всех посылал, но... Заговорить с ним стоило больших моральных сил, а вот говорить... Он умел разговаривать,  с ним было интересно, но в большинстве своем ему было не интересно. Вот такой резонанс между внешним видимым каждому и внутренним, поверхностным, потому что дальше не допущен никто. Вот и сейчас, зная такую свою особенность, Имхотеп очень удивился визиту ребенка. Хотя, чем меньше возраст, тем меньше заморочек...
- Забавно, и скакой целью? - хрипловатым голосом поинтересовался Рузезвальд. Забавная ситуация...